Пурпурные пятна на выгнутом небе.
Тревожно шипит отпечаток луны,
И мрак ищет угол в своём тесном склепе,
И свет озаряет верхушку сосны.

На влажной поляне, усевшись на стружках,
Впадая в тревожный, болезненный транс,
Изящная снежно-седая старушка
Читает святые молитвы о нас.

Синь неба пропитана свет-перламутром.
И этот благой, сладкий воздух чудес
Разбудит нас. Солнечным ласковым утром
Мы вновь посетим этот сказочный лес.

Играют скрипки, торжествует лето.
Бесстыжей, рыжей девки краше нет.
И в синем всполохе небес она одета
В оранжевый искристый тёплый свет.
В прохладный лес, под ласковые тени,
В ажурную зелёную листву
Стремишься ты предаться сладкой лени
И рад такому близкому родству
С богиней, сотканной из времени и красок,
Столь долгожданной, щедрой и живой.
Готов ли ты в её объятьях страстных
Остаться навсегда, любимый мой?

Надуло ветром мне в сорочку,
Развеяло её, как пух.
И оголённых плеч кружочки
На миг твой захватили дух.

Я вышла в поле спозаранку
Собрать росы на рушничок,
А во дворе ты дров вязанку
Легко забросил на плечо.

Я влюблена в твою осанку,
В твои тяжёлые шаги.
Я вышла в поле спозаранку,
Затеяв в хате пироги.

Твой торс - вспотевший, сильный, важный -
Меня приковывал и звал.
И вдруг я вспомнила, как влажно
Меня ты ночью целовал.

Сорочку ветром разметало.
Тебя мой образ обольстил.
Рушник из сундука достала,
Но ты меня не отпустил…

Корпит над домиком
                        своим бобёр,
А пчёлы строят соты
                        непрестанно…
И только я в траве,
                        раскрыв шатёр,
Молюсь, пою и жду
                        небесной манны…

В плену твоём так ноют раны,
Болят, не заживут никак.
Ты – город гибкого обмана,
Обвил мой лоб твой липкий мрак.

В московской призрачной пустыне
Я слышу голоса мышей,
Летающих, где воздух стынет,
У неказистых гаражей.

И рваным серым целлофаном
Натянут грязный небосвод.
В плену твоём не ноют раны,
Лишь тех, кто больше не живёт.